Вервольф пасанул круглый предмет в его сторону, и из-за этого у Глипа неожиданно пробудился аппетит. Дракон нырнул мордой в тазик и, давясь от жадности, заглотнул всё, что там было. Сено, как он и ожидал, оказалось жестковатым – "И что только Лютик в нём находит?" – а круглый предмет, угодив в нужное горло, заблагоухал аппетитным ароматом палёной пластмассы.
– Глип! – сыто икнул дракончик.
Только тут он вспомнил условия конкурса и сообразил, что он наделал.
Глип засмущался, но – шаг вперёд и два назад – засеменил в стороны девольши. Глаза у той вытаращились, словно чайные блюдца, она завизжала: – Стой! Не подходи! Кто-нибудь, уберите его от меня! Вы разве не знаете, в какую сумму обошлось мне это платье?! – и полезла под стол. "Не очень-то и хотелось!" – подумал дракончик. Он быстро сориентировался и одним махом, с ног до головы, облизал троллину. Та была лучше воспитана, не визжала и даже почти не упала в обморок – может быть, потому, что материи на платье экономная троллина затратила не в пример меньше девольши.

Дракончик зарделся от похвалы. Почему-то все, даже его друзья, даже Скив, говорили, что у него изо рта пахнет серой. А тут... "Топлёное мороженое..." И круглый шарик тоже был очень вкусным.
Подумав о еде, Глип принялся нагло шарить мордой по столу, выискивая, что бы ещё съесть такого вкусного, чтобы заслужить похвалу троллины, попутно вылизал пять тарелок и опрокинул и вылакал три бутыли. Глипа очень привлекал вервольфов хвост, и шаловливый дракончик охотно бы пожевал его, но, к несчастью, вервольф сидел на другой стороне стола.
И тогда Глип потянулся через стол и попытался пожевать его ухо.

Вервольф был Глипу определенно не знаком. А вот слова его казались – так даже очень знакомыми.
"Ааз!" – дракончик был очень рад видеть пропавшего изверга, хотя не понимал, с какой стати тот вздумал напялить на себя вервольфью шкуру. И добровольно ли вервольф расстался с ней, ведь у Ааза совсем не было денег, чтобы предложить ему что-то взамен. Разве что ошейник в фальшивыми стразами - однако зачем вервольфу ошейник без шкуры? Или у него запасная есть?
Усиленные размышления вызвали у Глипа перегрев в черепушке, и чтобы поскорее избавиться от неприятного ощущения, он облизал вервольфа (то есть Ааза) в морду – как можно быстрее, покуда тот не успел отодвинуться. После чего догадался, что если Ааз переоделся в вервольфью шкуру, он здесь инкогнито, а следовательно, им теперь нужно делать вид, что они незнакомы, и принялся приставать к соседу изверга, как будто бы у Глипа было в привычках облизывать незнакомых демонов во время ужина.

Глип понял, что он попался, однако сделать ничего не успел. Магический ошейник начисто парализовал волю дракончика.
"Допрыгался" – понял Глип и умоляюще посмотрел на изверга – может быть, тот вмешается. Из его глаз катились крупные, словно орех, слезы, и прожигали большие дырки в дорогой скатерти.

Почуяв, что девол отвлёкся, Глип собрался с силами и рванул изо всех сил. Незастёгнутый ошейник слетел. Дракончик был просто счастлив. "Ну Ааз! Ну волчара!"
Догалопировав до противоположной стены, Глип затормозил и прилежно засунул морду в таз с сеном. Сено показалось ему намного лучше девола (да, воспоминания тяжёлого детства в загоне, когда Глип не знал, куда податься, пока ему на глаза не попался один очень вкусный рукав). На радостях дракончик даже не обратил внимания, что у сена был странный привкус...
Очень скоро глаза дракончика сомкнулись сами собой...

Глип проснулся. В помещении было темно. И мокро. И противно пахло какой-то химией.
"Ну, вервольф! Ну, подлый изверг! Признавайся, во что ты меня затащил!" – дракончик всегда знал, кто в ответе за всё происходящее. Пошатываясь, он поднялся (лапы расползались по скользкому полу), покрутил мордой, прислушался – и побрёл туда, откуда, как дракончику показалось, слышались какие-то голоса.
Глип рассчитывал, что они говорят о нём – любопытно послушать, что именно. По его расчётам, это должно было быть что-нибудь очень хорошее – разве можно говорить плохое об этом милашке?